Братья и сёстры. Послесловие

Рецензией здесь не отделаешься. Это стало ясно, когда мы вышли после шестичасового спектакля под майский вечерний дождь. Слишком громко прозвучало абрамовское родниковое слово накануне Дня Победы. Никак не получится говорить о постановке и не замечать того, что происходит сегодня в Архангельске, Санкт-Петербурге, Верколе. И уж если спектакль называется «Братья и сёстры», то и оценивать его надо как минимум с двух точек зрения.

Фото Артёма Келарева

Женская: «Спасибо бабам за Победу»

Спектакль «Братья и сёстры» по тетралогии Фёдора Абрамова заставляет посмотреть на Победу так, как мы, казалось, разучились на неё смотреть. Нашумевшая постановка Санкт-Петербургского малого драматического театра накануне 9 мая смотрится одновременно абсолютно органично и как-то непривычно, неуютно.

Потому что Победа, которую дождались-таки пекашинцы, оказалась не той, о которой они мечтали, и совсем не той, которую мы празднуем с георгиевскими лентами, гвоздиками и салютом. Их Победа была горькая, голодная, одинокая и несчастная.

Все те четыре года бабы протянули в смирном ожидании, что вот кончится война, и заживут они, дайте только срок: будет хлеб белый на столе, и мужики дома. Поэтому, когда говорили: «Терпите, бабы, кончится война!», терпели и ждали. И по накатанной, как рабочие лошадки, сеяли, косили, жали, страдали.

Но вот пришла Победа, но чуда не произошло, — колхоз «Новая жизнь» по-новому не зажил. Наоборот, как и вся страна, остался в развалинах, которые и в первую послевоенную пятилетку не разгребли. И снова бабам говорят: потерпите, мол, будет ещё и на нашей улице праздник!

Фото Артёма Келарева

Осиротевшие бабы от тоски и одиночества дуреют, — об этом всё первое большое отделение. В этом хоре жонок громче и сильнее всех звучит голос Варвары Иняхиной:

— Чего мужиков-то не везёшь? Разве не было тебе наказа? — кричит она в начале спектакля вслед пароходу, проходящему по Пинеге.

Она, Варуха, Варка, становится своего рода управительницей скорбного бабьего царства. В Елизавете Боярской просыпается такая силища и актёрская удаль, что её Варвара задвигает героинь поглавнее: председательшу Анфису Петровну и женщин Пряслиных — Анну-куколку и Лизку.

Весь спектакль преследует ощущение неутолённости жертвы, какой-то — страшно сказать — её напрасности. Победа должна была назавтра же всех осчастливить, но после неё люди так и не зажили счастливо, не дождались лучших времён.

«Почему мы сами-то себя топчем? Почему мы сами-то не даём друг другу жить?» — спрашивает себя Анфиса, понимая, что разрушила всё у Варвары с Мишкой.

Это «сами себя топчем», конечно, шире, чем вмешательство в любовь подруги с Пряслиным. Лукашин тоже затоптан — по статье пошёл за разбазаривание колхозного имущества. И Лизка затоптана, — Егорша бросил её. Читавшие «Дом» знают, и в конце потопчется по ним судьба вдоволь. Варвара покончит с собой, Лукашина в лагере убьёт уголовник, Лизку придавит балка пряслинского дома.

В «Братьях и сёстрах» Абрамова и Додина Победа — это еще не всё, не хэппи-энд. И День Победы — это не просто бравурный праздник, а день памяти и скорби. День радости, но со слезами на глазах. Хотя сейчас, кажется, многие, несмотря на громкие «Помним и гордимся!», об этом забыли. И о том, что главная цель этого святого праздника в том, чтобы жертва тех мужиков, баб и детей не была напрасной.

Мария АТРОЩЕНКО

Фото Артёма Келарева

Мужская: «Будьте достойны своих отцов»

Удивительное дело, но шестичасовой спектакль действительно смотрится на одном дыхании. Дополнительные антракты были лишними — зритель знал, на что шёл, и был готов пожертвовать и своим временем, и своим комфортом. Хотя очередь за пирожками перед началом спектакля выглядела нелепо.

Какие, к чёрту, пирожки, когда речь о хлебе? О хлебе, которого нет. Который нужно отдавать государству потому что война, потому что голод, потому что просто нужно отдавать. И нужно снова и снова повторять круг крестьянского трудового года: пахота, сев, жатва.

Оба моих деда — деревенские. Один — фронтовик. И лиха хватили оба, как и их жёны, и их дети — мои родители. И никогда не жаловались. Хотя имели право, как и абрамовские пекашинцы. Потому что тоже работали насмерть, и тоже отдавали всё до последнего. Потому что есть такое слово «надо». Потому что есть такое слово «мы». Потому что есть такое слово «совесть», без которой — говорит Лиза Пряслина — лучше вовсе не жить на свете.

Я своим предкам не чета, кривить душой не буду. За многое мне перед дедами стыдно. Но ещё больше — всё же перед женщинами: и бабками, и матерью. И в этом — надежда, что не совсем я ещё бессовестный человек.

Сегодня Победа становится новой религией, культом и идеологией. Подвиг дедов и отцов — вот наше достояние. Но разве это правильно? Что же мы, в таком случае, за люди, если всё, чем мы вправе гордиться — победы родителей? Разве не родители должны гордиться победами сыновей?

Нам отводят глаза, и в глаза врут. И мы знаем об этом, но почему-то верим. Видимо потому, что очень тяжело признать, что у нас ничего нет, кроме нашего героического прошлого. Да и нужно человеку во что-то верить. Желательно — в хорошее и высокое.

«Я помню, я горжусь»? Сомневаюсь. Не стали бы люди, которые действительно помнят войну, говорить: «Можем повторить». И не к гордости за предков взывает их подвиг. А к тому, чтобы подвиг этот сделал жизнь лучше. Нашу с вами жизнь. И нас самих тоже сделал бы лучше.

Но пока что-то мимо кассы. И надежды, что станет лучше, немного. Как и в спектакле МДТ по мотивам Абрамова. Но завтра будет новый рабочий день, и шанс прожить его достойно. Надо постараться.

Ильдар ХАБИБУЛЛИН

Фото Артёма Келарева