Мировая премьера этой спорной ленты состоялась осенью 2016 года на Венецианском кинофестивале. А после российской премьеры 13 апреля фильм с подачи Поморского культурного фонда «Берегиня» побывал в нескольких городах Архангельской области: Вельске, Мирном, Североонежске и посёлке Савинском.

Лента снята на территории нескольких бывших концлагерей — Дахау, Берген-Бельзена, Равенсбрюка, Заксенхаузена и Дора-Миттельбау, — которые превратились в центры притяжения сотен и тысяч туристов. 

В этом фильме почти нет звуков: только шелест ветвей, скрип дверей, редкие реплики экскурсоводов и смешки людей. Чёрно-белая картина снята как будто скрытой камерой: туристы, приезжающие на экскурсии в бывшие лагеря смерти, её не замечают. Может, поэтому они так себя ведут: жуют орешки на местах расстрелов, шушукаются и смеются, пока гид рассказывает о газовых камерах, делают селфи у решёток со словами «Arbeit macht frei» («Труд освобождает по-немецки) и у входа в крематорий.

— Не волнуйтесь, эта не последняя возможность поесть, — говорит экскурсовод группе по пути на место истребления — станцию Z.

Вслед за толпой туристов и камерой, суровой и строго на них взирающей, зрители проходят по всей территории лагеря: от решётки до крематория и обратно. По сути, фильм состоит из десятка долгих, однообразных мизансцен: на входе в лагерь-музей, у решётки, у столбов, к которым приковывали заключённых, по пути к расстрельному рву. 

Каждая из них длится минуты три, не меньше: это при том, что, по сути, там мало что происходит — люди проходят, бездумно глядя на обстановку бывшего лагеря смерти, но камера всё продолжает фокусироваться на примерах людского равнодушия и усугублять впечатление от поразительной лёгкости их восприятия.

Путь по территориям лагерей смерти туристы преодолевают безмятежно. Лишь однажды и лишь одна из посетительниц проявляет какое-то чувство: да и то до конца сомневаешься — то ли она, действительно, смахнула слезу, то ли просто потёрла глаз.

При этом, при всей той оскорбительной лёгковесности, с которой туристы праздно шатаются по бывшим концлагерям, они всё же не делают ничего, выходящего за грань. Это провоцирует неоднозначные трактовки и служит своего рода проверкой: сочтёт ли зритель происходящее неприемлемым?

Владимир Лойтер.Владимир Лойтер.

Ничего, кроме злости

После показа мнения архангелогородцев разошлись, эмоции были разные. Например, председатель архангельского отделения Союза журналистов России Владимир Лойтер не скрывал гнева.

— Я даже не знаю, о чём говорить, — заявил он. — Кроме злости на людей, которые ходят на могилы, и на туризм, как таковой, ничего нет. Я вообще не люблю массовый туризм.

Представитель культурно-просветительского фонда «Сретение» Ирина Пономарёва в свою очередь отметила:

«В отличие от предыдущего зрителя никакой злости к героям фильма Лозницы я не испытываю. Я смотрю этот фильм в третий раз. Первая фраза, оставшаяся после окончания фильма для меня звучит так: «Спаси нас, Господи!»».

По словам Пономарёвой, её состояние во время просмотра фильма можно было определить строкой из песни Александра Вертинского «И никто не додумался просто встать на колени…».

— Я внутренне встала на колени и всё время думала, почему меня так сильно тревожит то, что происходит на экране, — сказала зрительница. — О туристах писал еще Валентин Распутин в «Прощании с Матёрой». Он писал, что турист — это человек, который не готов взять на себя ответственность, который всё воспринимает по касательной, который не осмысляет ситуацию.

Ирина Пономарёва и Владимир Лойтер не сошлись в определении жанра фильма.Ирина Пономарёва и Владимир Лойтер не сошлись в определении жанра фильма.

Сатира или остановка?

Ирина Пономарёва и Владимир Лойтер не сошлись в вопросе, является ли этот фильм сатирой. Лойтер утверждал, что да.

— Это сатира на массовый туризм. Туризм не может быть массовым в таких местах, вот о чём этот фильм! — отметил председатель регионального отделения Союза журналистов.

Ирина Пономарёва предложила другое жанровое определение.

— Я не думаю, что этот фильм — сатира, — сказала она. — Это фильм-остановка, неслучайно он такой тягучий и чёрно-белый. Это остановка, в которой мы должны понять, что в этой ситуации сделали бы мы. Ведь Лозница снял кино не только о тех, кто пришёл на экскурсию, но и о тех, кто смотрит её из зала, — о нас. Я для себя решение приняла: я бы попыталась найти место, где можно встать на колени и помолиться обо всех тех людях.

Пародируют чаек на монастырском дворе

Представитель молодого поколения зрителей по имени Максим отозвался о фильме, опираясь на свой опыт работы экскурсоводом на Соловках. По его словам, ему тоже приходилось видеть, как туристы фотографировались в бывших камерах, пародировали крики чаек на монастырском дворе.

— Всё зависит от самого туриста, — сказал юноша. — Когда туристы едут в такие места только с намерением отдохнуть, они ждут, что вся индустрия будет направлена на их развлечение, а не на образование.

Еще одна зрительница сказала: «Надо было русских снимать. Эмоции были бы совсем другие».