Фото Артёма Келарева.
Мировая премьера этой спорной ленты состоялась осенью 2016 года на Венецианском кинофестивале. А после российской премьеры 13 апреля фильм с подачи Поморского культурного фонда «Берегиня» побывал в нескольких городах Архангельской области: Вельске, Мирном, Североонежске и посёлке Савинском.
Лента снята на территории нескольких бывших концлагерей — Дахау, Берген-Бельзена, Равенсбрюка, Заксенхаузена и Дора-Миттельбау, — которые превратились в центры притяжения сотен и тысяч туристов.
В этом фильме почти нет звуков: только шелест ветвей, скрип дверей, редкие реплики экскурсоводов и смешки людей. Чёрно-белая картина снята как будто скрытой камерой: туристы, приезжающие на экскурсии в бывшие лагеря смерти, её не замечают. Может, поэтому они так себя ведут: жуют орешки на местах расстрелов, шушукаются и смеются, пока гид рассказывает о газовых камерах, делают селфи у решёток со словами «Arbeit macht frei» («Труд освобождает по-немецки) и у входа в крематорий.
— Не волнуйтесь, эта не последняя возможность поесть, — говорит экскурсовод группе по пути на место истребления — станцию Z.
Вслед за толпой туристов и камерой, суровой и строго на них взирающей, зрители проходят по всей территории лагеря: от решётки до крематория и обратно. По сути, фильм состоит из десятка долгих, однообразных мизансцен: на входе в лагерь-музей, у решётки, у столбов, к которым приковывали заключённых, по пути к расстрельному рву.
Каждая из них длится минуты три, не меньше: это при том, что, по сути, там мало что происходит — люди проходят, бездумно глядя на обстановку бывшего лагеря смерти, но камера всё продолжает фокусироваться на примерах людского равнодушия и усугублять впечатление от поразительной лёгкости их восприятия.
Путь по территориям лагерей смерти туристы преодолевают безмятежно. Лишь однажды и лишь одна из посетительниц проявляет какое-то чувство: да и то до конца сомневаешься — то ли она, действительно, смахнула слезу, то ли просто потёрла глаз.
При этом, при всей той оскорбительной лёгковесности, с которой туристы праздно шатаются по бывшим концлагерям, они всё же не делают ничего, выходящего за грань. Это провоцирует неоднозначные трактовки и служит своего рода проверкой: сочтёт ли зритель происходящее неприемлемым?
Владимир Лойтер.
Ничего, кроме злости
После показа мнения архангелогородцев разошлись, эмоции были разные. Например, председатель архангельского отделения Союза журналистов России Владимир Лойтер не скрывал гнева.
— Я даже не знаю, о чём говорить, — заявил он. — Кроме злости на людей, которые ходят на могилы, и на туризм, как таковой, ничего нет. Я вообще не люблю массовый туризм.
Представитель культурно-просветительского фонда «Сретение» Ирина Пономарёва в свою очередь отметила:
«В отличие от предыдущего зрителя никакой злости к героям фильма Лозницы я не испытываю. Я смотрю этот фильм в третий раз. Первая фраза, оставшаяся после окончания фильма для меня звучит так: «Спаси нас, Господи!»».
По словам Пономарёвой, её состояние во время просмотра фильма можно было определить строкой из песни Александра Вертинского «И никто не додумался просто встать на колени…».
— Я внутренне встала на колени и всё время думала, почему меня так сильно тревожит то, что происходит на экране, — сказала зрительница. — О туристах писал еще Валентин Распутин в «Прощании с Матёрой». Он писал, что турист — это человек, который не готов взять на себя ответственность, который всё воспринимает по касательной, который не осмысляет ситуацию.
Ирина Пономарёва и Владимир Лойтер не сошлись в определении жанра фильма.
Сатира или остановка?
Ирина Пономарёва и Владимир Лойтер не сошлись в вопросе, является ли этот фильм сатирой. Лойтер утверждал, что да.
— Это сатира на массовый туризм. Туризм не может быть массовым в таких местах, вот о чём этот фильм! — отметил председатель регионального отделения Союза журналистов.
Ирина Пономарёва предложила другое жанровое определение.
— Я не думаю, что этот фильм — сатира, — сказала она. — Это фильм-остановка, неслучайно он такой тягучий и чёрно-белый. Это остановка, в которой мы должны понять, что в этой ситуации сделали бы мы. Ведь Лозница снял кино не только о тех, кто пришёл на экскурсию, но и о тех, кто смотрит её из зала, — о нас. Я для себя решение приняла: я бы попыталась найти место, где можно встать на колени и помолиться обо всех тех людях.
Пародируют чаек на монастырском дворе
Представитель молодого поколения зрителей по имени Максим отозвался о фильме, опираясь на свой опыт работы экскурсоводом на Соловках. По его словам, ему тоже приходилось видеть, как туристы фотографировались в бывших камерах, пародировали крики чаек на монастырском дворе.
— Всё зависит от самого туриста, — сказал юноша. — Когда туристы едут в такие места только с намерением отдохнуть, они ждут, что вся индустрия будет направлена на их развлечение, а не на образование.
Еще одна зрительница сказала: «Надо было русских снимать. Эмоции были бы совсем другие».