Актёрский состав постановки главного режиссера «архдрамы» Андрея Тимошенко изменился на 99 процентов: это самый верный способ омолодить спектакль, ведь новые актёры привносят в него свою органику, своё мастерство и опыт. Так, Щелкунчика в человеческом воплощении сыграл молодой артист Александр Зимин.

Зато в роли «больной девочки» — впечатлительной мечтательницы Мари в накидке из пухового одеяла осталась по-прежнему Мария Степанова. Хрупкость, грация и трепетность молодой женщины никуда не делись, зато актёрского опыта со времени первого «Щелкунчика» ощутимо прибавилось.

И хотя ради спасения Щелкунчика её Мари бросает вызов мышам, в спектакле акцент сделан на противоборстве главных антагонистов — её крёстного мастера Дроссельмейера (Иван Братушев) и Мышиного короля (Дмитрий Беляков).

Дмитрий Беляков играет в ростовой кукле с шестью головами на плечах и шестью парами горящих зелёным глазок (в старом «Щелкунчике» голов было вдвое меньше). Игра в маске для актёра — всегда вызов, и Беляков принял его достойно: злодейства и коварства в его голосе предостаточно.

В самом начале сказки Дроссельмейер говорит, что наступает, быть может, самое важное Рождество в его жизни. Эти слова — никакое не пророчество, а мастерски разыгранный план — ловушка, расставленная для Мышиного короля. 

Мастер и предводитель мышей — чистой воды антиподы. Оба они — демиурги, которые создают свой собственный театр: но Дроссельмейер — механический театр-сказку, а Мышиный король — её искривлённую тёмную вариацию — театр марионеток, в котором, в отличие от изобретения мастера, царит несвобода. Когда с потолка свисают петли, мыши прикатывают гильотину, и всё происходящее подсвечивается красным, — жутко становится не по-детски. Но не надолго: добро и любовь ведь всё равно побеждают, а разве может быть иначе в Рождество? 

И спустя семь лет «Щелкунчик» по-прежнему способен удивлять. Театр теней сказочно красив, батальные сцены эпичны в голливудских традициях, а музыка Чайковского априори вызывает праздничное настроение.