В Архангельском молодёжном театре стоят на голове и выполняют опасные трюки

На выпуске у «пановцев» — спектакль «Смерть Норвегова» по мотивам постмодернистского романа Саши Соколова «Школа для дураков». 

Его Соколов написал под влиянием Джеймса Джойса, что уже само по себе говорит о том, насколько это непростой материал для постановки. В списке 108 главных текстов русской литературы проекта «Полка», который в Архангельске представил Юрий Сапрыкин, «Школа для дураков» — на 23-м месте.

Этот лишённый внятного сюжета и видимой структуры текст — нескончаемый внутренний монолог ученика спецшколы Такого-то, который страдает от раздвоения личности и нелинейного восприятия времени. В начале романа рассказчик срывает белую водную кувшину Nymphaea alba, после чего чувствует, как превращается в лилию. Слово «Нимфея» становится его именем.

Ставить спектакль по «Школе для дураков» в Архангельск приехали три режиссёра и один композитор. Режиссёры — создатель мюзикла «Лёнка Пантелеева» Николай Дрейден, хореограф Полина Митряшина и один из основателей Русского инженерного театра «АХЕ» Павел Семченко. 

Павел Семченко и Сергей Азеев.

Троица работает автономно и независимо друг от друга: каждый ставит свою историю со своими героями на своей площадке — в каминном зале, на сцене и в подвале театра. Ближе к премьере они соберут свои части воедино, но зрителя всё равно будут ждать три истории в одном спектакле. И то, каким он будет, решат жребий или судьба. В итоге постановку можно будет смотреть три раза — и каждый раз по-новому.

Поток впечатлений, воспоминаний и ассоциаций Нимфеи и его бесед с другим собой на язык драматургии перевёл Николай Дрейден: он написал инсценировки ко всем трём историям, соответственно, одному ему ведомо, что получится в итоге. 

В название спектакля по роману Дрейден вынес фамилию любимого учителя главного героя — географа Павла Норвегова, который не носит солидную одежду, ходит без обуви, не обижается, когда его называют ветрогоном, и рассказывает истории о Насылающем Ветер. В спектакле Норвегов, которого сыграет актёр Степан Полежаев, станет сквозным персонажем, появляющимся во всех трёх локациях.

Музыку к спектаклю напишет Сергей Азеев — Митька Гавриков из того же «Лёньки Пантелеева». 

Пока что члены постановочной группы наотрез отказываются пролить свет на свои таинственные замыслы. Зато, что бывает не всегда, абсолютно невозмутимо реагируют на сторонних наблюдателей на репетициях.

Полину Митряшину и артистов мы застаём за просмотром документального фильма о советских сиамских близнецах.

Полина Митряшина с молодёжью труппы — Анастасией Булановой, Евгенией Плетнёвой, Валерией Коляскиной, Вячеславом Кривоноговым, Кириллом Ратенковым и другими — репетирует в зрительном зале, полностью освобождённом от кресел. Друг напротив друга стоят два портрета Ленина, к стене прислонена видавшая виды бас-балалайка, рядом — ещё более потрёпанный глобус, а в противоположном углу — ещё один портрет. На этот раз — Маркса.

Режиссёра и труппу мы застаём за просмотром документального фильма о советских сиамских близнецах — Марии и Дарье Кривошляповых, — рождённых с двумя головами, четырьмя руками, тремя ногами и общей кровеносной системой.

— Я хотела, чтобы мы вместе это посмотрели, — говорит Полина, — это важно для понимания раздвоенного сознания Нимфеи. Вообще человеческие возможности безграничны: Маша и Даша практически не разговаривали друг с другом, потому что понимали друг друга практически без слов. На самом деле, это и нам не нужно. По-хорошему, язык не очень-то и нужен.

Когда фильм заканчивается, Митряшина сообщает студентке Анастасии Хуртай, что той предстоит качаться на качелях над залом. Другие актрисы одна за другой выполняют стойку на голове. В йоге это упражнение имеет специальное название — ширшасана. Настя, тем временем, вся дрожит от нетерпения.

— Если я завизжу, — говорит девушка, — Антон Сергеевич упадёт…

О чём это она, становится понятно, когда студийцы Кирилл Ратенков и Игорь Исаков начинают параллельно натягивать от балкона до перил за дверью два оранжевых каната. 

— В руках этих двух студентов твоё, Антоша, здоровье, — говорит Полина Митряшина актёру Антону Чистякову. 

Антон Чистяков.

Становится ясно: ему нужно пройти по нижнему канату, держась руками за верхний, до самого балкона. Туда, где пока в отсутствие качелей сидит Настя Хуртай.

Артист нервничает, но держится бодро.

— Ничего, всё будет хорошо! — подбадривает всех остальных и, наверное, себя в первую очередь Чистяков. — В «Каине» (в уличном спектакле «Путями Каина: трагедия материальной культуры» — «Регион 29») я тоже боялся в огонь прыгать.

Сначала — медленно и с нервами, но уже попытки со второй-третьей Антон Чистяков начинает практически взбегать по троссу, так что Митряшина его даже притормаживает: пусть зритель успеет затаить дыхание.

Пока в зрительном зале борются с гравитацией и стоят на голове, в каминном зале актёры под руководством Павла Семченко и помощника режиссёра Татьяны Спировой прогоняют сцену за сценой. 

В фойе — творческий беспорядок: здесь стоят ряды кресел из зрительного зала, а посреди — железная пружинная кровать, которую Семченко сначала разбивает кувалдой, а актёры Александр Берестень и Виктор Бегунов потом собирают. 

Кстати, ведущий мастер сцены Виктор Бегунов — единственный представитель старшего поколения труппы, задействованный в спектакле. Помимо него и Берестеня на репетицию вызваны Мария Гирс, Филипп Шкаев, Юрий Бегметюк, Ирина Булыгина.

Виктор Бегунов — единственный представитель старшего поколения «пановцев», — занятый в спектакле.

Режиссёр доволен: каркас действия уже есть, остаётся «мясо наращивать». Закончив со сценой, Павел Семченко идёт к Полине Митряшиной — как хореографу.

— Полина, мне нужно танец поставить, — просит Семченко. — Чтобы было абсурдно, странно.

Павел Семченко.

В это время по сцене ходит сосредоточенный завпостановочной частью Евгений Шкаев.

— Ну, ладно, — хлопает руками завпост. — Пошёл покупать железные дороги и сачки.

Евгений Шкаев весь в хлопотах.

Молодёжный театр откроет сезон «Смертью Норвегова» 29 и 30 сентября.