Фото Артёма Келарева.
Прошлая «Весна» с места в карьер швырнула северян в психоделику и галлюциногенную поэзию Пахома, не дождавшись стартового свистка — программной речи худрука Молодёжного театра и президента фестиваля Виктора Панова. Зато на этот раз открыли, как полагается — с интермедией от «ТабурЭ театра» и всеми положенными речами.
Виктор Панов рассказал, что «Евровесна» неслучайно оказалась под крышей областного Дома молодёжи. Когда-то, когда он был ещё даже не «Модерном», а ДК моряков, здесь проходили концерты джаз-клуба Владимира Резицкого и шли спектакли «пановцев» — например, премьера «Ямы» по Куприну.
В этом году «Европейская весна» стала частью одного большого театрально-музыкального фестиваля «Транзит», и открыл её вместе с Виктором Пановым директор Поморской филармонии Василий Ларионов.
— Весна — это то, чего очень не хватает нашему городу, — сказал партнёр фестиваля. — Нас постоянно замораживают, обманывают ложной весной (это такое климатическое явление). Но эта весна — самая настоящая!
Василий Ларионов и Виктор Панов.— Будем что-то делать, чтобы не так вам грустилось в нашем запущенном, — но любимом! — городе, — добавил Виктор Панов.
На старте 15-й «Европейской весны» на сцене Дома молодёжи сыграли скандальный спектакль Ильи Мощицкого «Суд на Джоном Демьянюком. Холокост Кабаре».
— Я ни минуты не сомневался, что этот спектакль надо привезти, — сказал Виктор Панов. — Такие ребята, как Илья Мощицкий — это режиссёры будущего! И скоро он у нас Салтыкова-Щедрина поставит.
Виктор Панов.Сегодня «Суд на Джоном Демьянюком. Холокост Кабаре» превратился уже в чисто фестивальный проект. В Санкт-Петербурге он уже своё отыграл и теперь путешествует. К примеру, в июне его планируют показать на на фестивале Black & White в Хельсинки.
Практически в каждом судебном разбирательстве — будь то против северодвинских «шаманинских», американского актёра и спортсмена О. Джея Симпсона, обвиняемого в убийстве, или по делу «Седьмой студии» — присутствует драматургия и зрелищный потенциал, а некоторые процессы кроме как «цирком» не назовёшь. Громкий суд над американским подданным украинского происхождения Джоном Демьянюком шёл более 30 лет, — всё это время в Израиле, в США, в Германии и в Испании пытались выяснить, кто он — пенсионер или палач «Собибора» и «Треблинки». Приговор так и не был приведён в исполнение — обвиняемый скончался в доме престарелых на 92-м году жизни.
И хотя пьеса и спектакль называются «Суд на Джоном Демьянюком», регламент, церемониал и даже вынесение приговора здесь мало кого волнуют. Спектакль концентрируется не столько на судопроизводстве, сколько на коллективной шоковой терапии — групповом переживании травматического опыта. Проблема в том, что Холокост — это беда не только одной или двух наций, но и всего мира, всего ХХ века. «Мы хотим примириться с нашим абсолютно провальным прошлым», — говорят со сцены.
В Израиле заседания суда проходили в арендованном здании театра и транслировались по телевидению. И в спектакле Ильи Мощицкого композитор Дмитрий Саратский положил на музыку стихи — почти брехтовские зонги — из оригинальной пьесы канадского драматурга Джонатана Гарфинкеля. Их спели бесстрашные артисты петербургских театров — Малого драматического, Нового императорского, театра эстрады и музыкального «Зазеркалья». Песни и музыка позволяют говорить о том, о чём принято молчать, чтобы не тревожить призраков прошлого. Лишь актёр Александринского театра Иосиф Кошелевич — исполнитель главной, но пассивно-немой роли Демьянюка — не пел.
Илья Мощицкий не позволяет зрителям чувствовать себя чистенькими, непричастными. Его главный вопрос — не «Виновен или невиновен?», а «Как бы поступил ты?». Вопрос прокурора, есть ли в зале пожилые нацисты, только в первое мгновение кажется наичернейшей шуткой: на деле же это — камешек, брошенный на самое дно человеческой души. Секрет раскрыт: приятно чувствовать, что «это он чудовище, а не я». Убийцами не рождаются, ими становятся потихонечку — продолжая жевать мясо своего убитого пса. А война превращает тех, кто и курицу не мог задушить, в массовых убийц.
— Мы сами про себя ничего не знаем, — подчеркнул Илья Мощицкий, — мы не знаем, как бы мы себя повели в таких условиях. В том-то и дело, что мы можем судить, но не знаем наверняка. А «плохой», «хороший», «преступник», «святой» — это всё какие-то ярлыки. Конечно, в какой-то момент необходимо определить, что есть добро, а что есть зло. Но человек сложнее этих ярлыков. И иногда ведёт себя совершенно непредсказуемо. Мы не можем отвечать за своё поведение в экстремальной ситуации.
Илья Мощицкий.«Самое прекрасное в военных преступлениях, — говорит альтер-эго Демньянюка, которое ничего не забыло, — это то, что во время войны они таковыми не кажутся».
Этот хладнокровный двойник — самый страшный персонаж спектакля. Пока пожилой обвиняемый жалуется на свою память и говорит о своей семье, этот карамазовский чёрт бравирует собственной жестокостью.
— Это человек, который точно понимает, что он убивал, и совершенно не раскаивается. Это такая юнговская тень, — добавил Илья Мощицкий.
Параллельно с темой вины и презумпции невиновности «Холокост Кабаре» исследует конфликт справедливости и возмездия. Докажешь — казни, не знаешь — молчи, но справедливо ли убить участника геноцида? Вина Демьнюка кажется доказанной, но как увидеть СС-овского палача в сломленном старике на инвалидной коляске? И как не согласиться со словами: «Пока мы его не казним, мир можно считать неплохим местом»?
Спектаклю почти два года, но в Архангельске, в 2019 году, он срифмовался с захватившим Запад движением #MeToo. Как судить, если преступление было совершено «давно и неправда»? Кому верить — защитникам Демьянюка, восклицавшим: «А какие он пёк пироги!», — или выжившим узникам? Фанатам Майкла Джексона по всему миру или двум молодым мужчинам, рассказавшим о насилии? Жертвам харрасмента или их знаменитым обидчикам?
Режиссёр и команда за пультом.— Как я могу покушаться на ассоциации? — сказал Илья Мощицкий. — Мне кажется, не верно говорить: «Я вот здесь кое-что спрятал, а вы нашли!». У любого зрителя столкновение с действием вызывает свои рефлексии. И хорошо.
Кстати, Молодёжный театр, действительно, ведёт переговоры с молодым режиссёром.
— Если всё сложится, то в конце августа приеду делать спектакль, — рассказал Мощицкий.
А пока «Европейская весна» готовит новые открытия. Уже 12 апреля в особняке Молодёжного театра спектакль «Жизнь за царя» дважды сыграет «Театро ди Капуа». Потом 18-го посмотрим, за что «Река Потудань», которую сибирский режиссёр Сергей Чехов поставил в Псковском драматическом, получила пять номинаций на «Золотую маску». И 19-го завершим театральный праздник комедией «Мой милый кролик, моя трепетная лань» французской компании «Аи, Аи, Аи».