Дуэт из театрального коллектива AÏe AÏe AÏe — Шарлотта Блан и Жюльен Меллано — сыграли предметно-кукольный и бессловесно-музыкальный спектакль «Мой милый кролик, моя трепетная лань». Приезд иностранных артистов стал для Архангельска приятным сюрпризом от давнего партнёра Молодёжного театра — Французского института в Санкт-Петербурге.

AÏe AÏe AÏe, который занимается визуальным и музыкальным театром, на самом деле, состоит из трёх человек: помимо Шарлотты Блан и Жюльена Меллано там ещё и вокалист, хотя периодически к трио присоединяются до 15 приглашённых артистов.

В руках французов ожили и заговорили о любви товары самой обычной комиссионки — фарфоровые кролик и лань, салфетка и карманный ножик, порционная бутылочка и рюмочка и другие безделицы.

Вещи в спектакле, рассказывающем историю любви в форме игры, имеют первостепенное значение. Лань и кролик — не просто фарфоровые статуэтки, а переосмысленные на современный лад музыкальные шкатулки, в которых хранятся сувениры и милые безделушки — хранители воспоминаний. Даже больше того — вещественные воспоминания. 

Именно именно лань и кролик подсказали артистам историю о любви и жизни в гармонии. Но, на самом деле, они из не комиссионного магазина: это своеобразное наследство от бабушки Жюльена Меллано. Например, кролику — больше 60 лет. Потом в дополнение к фарфоровой парочке артисты искали вещицы, которые бы дополнили вселенную предметов.

Совпало и то, что во Франции обращения «мой кролик» и «моя лань» — то же, что «котик» и «зайчик» у нас. А иногда французы вообще называют возлюбленную «моя блошка» и «моя курочка». 

В своей любви к оживлению предметов и рассказыванию историй через них артисты AÏe AÏe AÏe вдохновляются техникой ready-made Марселя Дюшана [при которой автор представляет в качестве своего произведения объект, созданным кем-то другим не ради искусства], сюрреализмом и дадаизмом.

Постановка становится своеобразным прикосновением к воспоминаниям через игру с вещами. В этой игре много очаровательно условного: идёт снег — на стол сыпятся вырезанные вручную снежинки разной формы — маленькие, большие, а потом опять крохотные — и даже кружевные салфетки.

Либо к влюблённым героям попадают вещи другой пары — из той же комиссионки — и те погружаются в их воспоминания. Либо, несмотря на то, что Шарлотта и Жюльен — в полном расцвете сил, — спектакль рассказывает о пожилой паре, возрождающей былые чувства через накопленные за годы супружеской жизни предметы. Такая версия нравится даже больше.

Герои словно выпили любовного напитка: эта игра-воспоминание томная, весёлая, порой неловкая, а иногда грустная. Любовь — не панецея против невзгод и даже смерти — она в спектакле смешная — светящийся скелетик. Но там, где есть любовь, жизнь побеждает.

«Европейская весна». Послесловие

Точку в «Евровесне» поставил президент фестиваля Виктор Панов.

— Я в восторге от архангельских зрителей! — заявил Виктор Панов. — Публикой можно гордиться: она выдержала три сложнейших спектакля. На «Холокост Кабаре», я видел, зрители рыдали. «Жизнь за царя» «Театро ди Капуа» — это потрясающее погружение в историю. «Река Потудань» шла полтора часа без единого слова, но слышно было, как муха пролетит — такая тишина стояла в зале! 

При этом маэстро публично посетовал, что программу фестиваля пришлось сократить, и, главное — отказаться от приглашения Нино Катамадзе. И всё — из-за сокращения финансирования — в Год театра-то!

По тем же причинам, добавил Виктор Панов, под угрозой — две выставки Михаила Шемякина [художника, скульптора, автора театральных работ и перформансов, участников совместных проектов со Славой Полуниным] и аж четыре проекта хореографа и режиссёра Антона Адасинского, запланированные на международный фестиваль уличных театров.