Его создатель, Анна Бульба, принесла городу неподдельную детскую радость и восхищённый взгляд взрослых людей на грациозных скакунов. А вот 2020 год принес Анне большие проблемы.

— Анна, расскажите, как Вы пришли к идее создания конного клуба?

— Это всё любовь к лошадям. Сначала купила одну лошадь, потом вторую. Затем родились другие. Это интересно. Мне хотелось, чтобы у нас в Архангельской области развивался конный спор. Вот мы и занимаемся верховой ездой. Ездим на соревнования, выступаем.

Я стремилась к тому, чтобы создать доступную организацию, чтобы дети могли сюда приходить. Контактные зоопарки — это совсем другое. У нас не зоопарк, для наших животных это дом. Они участвуют в мероприятиях, а не сидят в клетках.

— А сколько всего у вас лошадей? И кто есть ещё?

— Всего 17. Есть ещё еноты, курочки, козочки, олени северные. У каждого своя история появления, можно рассказывать и рассказывать. На самом деле, все появились очень случайно.

— К примеру, как у вас появились еноты?

— У нас два енота, родные сестрички. Мама от них отказалась. Мне позвонили знакомые, сказали: «Хотите попробовать вырастить енотов». Ну вот. Взялась, вырастила, вынянчила.

— А откуда северные олени?

— Их привезли издалека. Готовили к отправке в Белоруссию, в зоопарк. А Белоруссия их не пропустила. Не хватало каких-то анализов или что-то такое. По России их можно было перевозить, а туда — нет. Ребятам жалко было их забивать. Обратно в стадо их, естественно, тоже никто бы не повёз, потому что стада уже угнали пастись. И этих двоих нам привезли, а потом ещё охотники привезли самочку. Она была совсем маленькая, у неё были проблемы с ногой, видимо, от стада отбилась. И охотники пожалели её, не убили. Мы её вылечили, выходили, и теперь она с нашими живёт. Вот такое случайное стечение обстоятельств.

— Сложно их содержать?

— Сложно, хоть сами они вроде бы и небольшие. Привязывать их нельзя, и рацион у них своеобразный: надо заготавливать ягель, а это непросто делается. На заготовку ягеля на зиму у нас уходит около месяца.

— А сколько всего у вас животных?

— Не знаю, не считала, но много.

— А сколько работников?

— Работников как таковых нет. Есть конюх, который работает полдня и девочки-волонтёры, которые ухаживают за лошадями. Всё своими силами, потому что платить работникам нечем.

— В вашей группе ВКонтакте часто можно встретить посты о том, что «кошмар скоро закончится». И это вы говорите о карантине. Расскажите, как вы переживаете это время?

— Мы существуем за счёт того, что зарабатываем. Пусть это небольшие деньги, но хотя бы хватает на сено, на корма. А сейчас заработать очень сложно, все экскурсии отменены.

Ещё мы подаём заявки на гранты. Но это тоже проблема. К примеру, мы сейчас получили один грант. Субсидию, хоть и небольшую, надо отрабатывать. Мы должны принимать экскурсии, но сделать этого не можем. Тем не менее, за реализованные деньги, которые мы уже частично потратили, надо отчитаться.

— В 2018 году у вас случился пожар, сгорела конюшня. Как вы восстанавливались после этого?

— С большим трудом. Чтобы заново отстроиться, нужны были колоссальные затраты. Пришлось брать в долг. Ещё неравнодушные горожане помогли. Но всё равно мы сидели в таких долгах колоссальных, что я боюсь сейчас вспоминать. Работали, старались. И только мы отдали долги, как началась эта пандемия и карантин.

Обычно всё лето мы активно работаем, чтобы заготовить корм для животных. Только в сентябре надо отдать 200 тысяч за сено, и это только на несколько месяцев. А мы с марта, как видите, не работаем.

Мы написали пост в группе, что с радостью примем любую помощь: знали, что весной все начинают погреба освобождать, выкидывать прошлогодние овощи. А для нас это очень большое подспорье. И люди откликнулись, и даже овощная база. Теперь каждый день туда езжу за морковкой, капустой, картошкой, бананами. У нас еноты постоянно бананы едят.

Нас это тогда спасло. Но мы не думали, что всё затянется так долго. И нам пришлось продать одну лошадь. Сейчас задумываемся о продаже ещё одной. Честно, не хочется ни у кого ничего просить.

— В прошлом году к вам приезжал глава города Игорь Скубенко и обещал выделить место для манежа. Сдержал он обещание?

— Сдержал, территорию нам выделили, но реализовать задумку мы не смогли. Чтобы сделать манеж, нужны большие вложения: поставить ограждение, отсыпать. Один из предпринимателей нашего города помог нам, завёз десять машин песка. Но на этом работа встала. Даже не знаю, что и будет.

— Пожар, карантин, недостаток финансов… Как удаётся не опустить руки?

— У меня каждый день это желание — опустить руки. Но кто, если не мы? Куда этих животных деть? После пожара я вообще не представляла, как всё восстановить. Годами строить, а потерять всё в момент. Благо, друзья помогли, за что им огромное спасибо. И как-то выправились. Сейчас тоже нужно выправляться.

— А не думали продать, отдать кому-то свой клуб?

— Продать очень проблематично. Когда мы пост выставляли, очень много завистников и диванных критиков говорили: «Да продайте это всё, не мучайте животных». Хорошо, а кто больную, старую лошадь? Она никому не нужна.

Это моя ноша. Были реплики: «Сдайте их на мясо!». Но друзей не продают и не сдают на мясо, понимаете? Лошадь, которая верно мне служила, меня катала, детей не один десяток выучила — как я могу её продать? Для меня это тяжело.

Пони мы недавно продали, да. Но, благо, продали в хорошие руки. Девочке, нашей воспитаннице. Она очень любила этого пони, предложила мне продать. Я согласилась, потому что я знаю, где он и с кем. Продать незнакомым — очень большая проблема.

Я отношусь к животным, как к существам, которые умеют думать. Представьте, есть у вас дома кошка или собака, которых вы понимаете, знаете, чего они хотят. И вы к ней приходите и говорите: «Знаешь, мне кормить тебя нечем, поэтому я тебя продам. Или усыплю».

Уже много лет у нас никто не рождается, мы никого не покупаем. Я всеми силами стараюсь снизить поголовье. Но я понимаю, что если закрою конный клуб в Северодвинске, то больше таких клубов не будет.