Фото Северный морской музейТретий выпуск «Смыслов Арктики» мы решили посвятить полярнику, образ которого прочно врос в городской фольклор Архангельска и отразился на культуре всего постсоветского пространства — Георгию Яковлевичу Седову.
Самым известным событием в жизни полярника принято считать Первую русскую экспедицию к Северному полюсу 1912–1914 годов, стоившую её организатору жизни. Своей главной цели экспедиция не достигла, из-за чего в истории образ полярного исследователя Георгия Седова несколько теряется на фоне других событий начала ХХ века, а его роль получает порой самые противоречивые и неоднозначные оценки среди наших современников.
Так кем же был прообраз книжного капитана Татаринова — Георгий Седов? Капитан-неудача или непонятый герой вне времени? Как Георгий Яковлевич повлиял на современность и освоение Арктики в наши дни? Насколько эта личность актуальна в сегодняшних реалиях? Обо всём этом мы поговорили с директором Северного морского музея Евгением Тенетовым.
Все эпохи мореплавания в одном пространствеВыбор нашего собеседника был совершенно неслучаен. Именно Северный морской музей занимается историей арктических исследователей, великих мореплавателей, проводит выставки, посвящённые в том числе и Георгию Яковлевичу Седову, а также его товарищам по фатальной экспедиции 1912–1914 годов.
Беседа с Евгением Тенетовым проходила в окружении моделей парусников, пароходов, атомных подводных лодок, различных книг на морскую тематику, картин. На столе лежала пара трубок в том числе и одна «голландка», а из угла на нас суровым взглядом взирал бюст Петра Великого.
Кабинет небольшой и даже тесный, но главное в нём не физический размер, а его наполнение. Здесь можно увидеть самые разнообразные предметы, которые делают небольшую комнатку почти бескрайним, каким-то ирреальным пространством, в котором переплетаются все эпохи мореплавания. Дополняет общую картину холодок — в кабинете директора музея, откровенно говоря, холодно, чувствуется лёгкое дыхание Арктики. Однако за интересной беседой про него быстро забываешь.
Минимум три памятника, связанных с Георгием Седовым, окружают Северный морской музей: бюст на Аллее Героев Арктики, деревянная инсталляция с ездовыми собаками и недавно открытый ахтерштевень шхуны «Святой мученик Фока».
Как оказалось, есть и ещё один важный памятник, о котором многие даже не задумываются, хотя видят его регулярно — сама Красная пристань. Именно с неё, тогда ещё именуемой Соборной, в августе 1912 года уходил в своё последнее путешествие Георгий Седов. Именно на неё спустя два года вернётся «Святой мученик Фока». Разговор решили начать с того, что ещё интересного есть в музее, связанного с Георгием Яковлевичем и его экспедиционной деятельностью.
Евгений Тенетов— Евгений Анатольевич, какой самый значимый и ценный экспонат, посвящённый Седову, сегодня имеется в распоряжении музея?
— Так получилось, что у музея имеется довольно приличный пул предметов, связанных с экспедиционной деятельностью Георгия Седова. Они даже может быть сопоставимы по ценности с коллекцией Российского государственного музея Арктики и Антарктики, расположенного в Санкт-Петербурге, а в чём-то его даже превосходят. Даже причал, на котором расположен наш музей, является своего рода предметом, связанным с экспедицией Седова.
Фото с открытия ахтерштевня шхуны «Святой мученик Фока» на Красной пристаниУ нас есть уникальный, без преувеличения, предмет — ахтерштевень шхуны «Святой мученик Фока». Он был обнаружен ещё в начале 50-х годов — это нам недавно удалось выяснить в Северодвинском краеведческом музее благодаря археологической зарисовке. Раскопан ахтерштевень был летом 1984 года. Это единственная и самая крупная сохранившаяся деталь от шхуны Георгия Седова.
С точки зрения важности для арктической историографии важна коллекция цветных диапозитивов Николая Пинегина. В некоторых других музеях страны, например в Севастополе и Санкт-Петербурге, можно встретить буквально по несколько экземпляров, но основной объём их находится именно в коллекции Северного морского музея в Архангельске.
Ценность этих диапозитивов заключается в том, что это одни из первых цветных кадров, сделанных в Арктике. Именно Николай Пинегин, участник экспедиции Седова, стал пионером цветной арктической фотографии.
Фото Пинегина Н. В. Полярные маки. Стеклянный цветной диапозитив из экспедиции Г. Я. Седова к северному полюсу 1912–1914 гг. Из коллекции Северного морского музеяРанее многие из этих кадров не публиковались, и наш музей впервые ввёл их в научный оборот, показал широким массам в книге «Долгая выдержка», которая недавно была издана повторно.
Эти снимки важны не только своей неопубликованностью или тем, что они цветные, но и тем, что они показывают экспедицию начала ХХ века во всех её бытовых подробностях, её арктическую повседневность. Они позволяют современному человеку погрузиться в быт экспедиции того времени.
Мы немного отвлекаемся от вопроса, добавляет Евгений Анатольевич.
— Стоит отметить, что экспедиция Седова — это одна из последних больших экспедиций на парусных судах. Были, конечно, и в 20-е годы экспедиции, но не столь масштабные, не столь громкие, хотя, может, по научным результатам более продуктивные.
Тем не менее экспедиция Седова стала очень звучной и громкой, и в 30-е годы отношение к личности Седова и его экспедиции было раскручено до небывалых высот! Его именем назывались целые посёлки, улицы. Седов стал символом освоения Арктики. Благодаря книге Вениамина Каверина «Два капитана» и деятельности Николая Пинегина, посвятившего остаток жизни популяризации личности Седова и его экспедиции, Георгий Яковлевич был возведён до предела почитания. Причин тому много.
Дело в том, что в 30-е годы в Советском Союзе тема полярников и арктических исследователей была невероятно популярна. Сегодня сложно представить, что с ней сопоставимо. До полёта Гагарина полярники были, пожалуй, главным прообразом идеального советского человека, сражающегося со стихией. И среди полярного нарратива Седов был как Бог Отец, а остальные были как апостолы.
Это была попытка сакрализации темы, что в коммунистическом практикуме было нормально. Из-за этого на какие-то очевидные огрехи экспедиции и особенности личности Седова никто не обращал внимания.
Он должен был быть идеальным полярником. Причём вокруг него был сформирован определённый, почти библейский образ мученичества, жертвы, благодаря которой одновременно сакрализировался и сам Северный полюс.
Георгий Яковлевич Седов. Фото Северный морской музей— Разве он шёл на полюс не к годовщине Дома Романовых? Как-то не складывается.
— Там много чего не складывается. Из него пытались сделать такого «арктического большевика», сына нищего азовского рыбака. Это всё очень серьёзные параллели.
Безусловно, сыном рыбака он был. Но никто в советской историографии этой экспедиции и Арктики не упоминает о том, что экспедицию Седова укомплектовали правые монархисты, октябристы и черносотенцы.
Дело в том, что тогда, к 1912 году, правое крыло Государственной Думы сильно проигрывало кадетам и социал-демократам, меньшевикам. Их становилось всё меньше и меньше. Соответственно, становилось всё меньше и их влияние на Думу. Партия власти теряла свои позиции. Именно это правое крыло Госдумы сформировало «Седовский Комитет» и благодаря поддержке издательского дома «Новое Время» Михаила Суворина, ультраправого журналиста и медиамагната, поддерживали Седова и собирали средства для экспедиции.
«Новое время» публиковало с Георгием Яковлевичем интервью, хвалебные статьи, а левая газета «Речь» партии конституционных демократов рисовала на Седова карикатуры и писала разгромные статьи, о том, что экспедиция не подготовлена, что это шапкозакидательский проект.
Седов стал своего рода инструментом политической борьбы. Никаким большевиком он, конечно, не был. В этом плане достаточно почитать дневники, которые он вёл скрупулёзно, буквально по ролям. Например, то, как экипаж отмечал Рождество на «Святом Фоке»: прежде чем приступить к основным праздничным мероприятиям, команда произносила огромное количество тостов за Государя Императора и за всех спонсоров поимённо.
Они даже переименовали «Святого Фоку» в «Михаила Суворина» — в честь основного спонсора экспедиции. Историю пишут победители, поэтому у большевиков было право писать так, как им было удобно. Вот и получился некоторый перекос.
Проводы экспедиции Г.Я Седова. Фото Северный морской музей— В подобной ситуации очень сложно найти баланс. Как вам это удалось при работе над книгой и выставкой?
— Мы в музее категорически против очернительства Георгия Яковлевича Седова в духе: «Он ничего не подготовил и тащил людей на смерть». Часто можно встретить такие безумные высказывания в Интернете. Также мы против возведения личности Седова до какого-то идеала.
Седов — это личность очень интересная и неоднозначная, многоплановая по своему складу, даже авантюристичная. Однако если посмотреть на авантюризм в его первоначальном значении — «аvanti» (от итал. «вперёд»), то получится, что речь в нём идёт о людях, которые ведут вперёд, двигают мир своими ногами.
Если бы все в точности рассчитывали свои возможности на калькуляторе, то никто бы никуда просто не пошёл. Ведь любой расчёт рисков в итоге приводит нас к одной мысли — лучше тогда вовсе ничего не делать.
У Пинегина была фраза, которая лучше всего, на мой взгляд, отражает организацию всей экспедиции Седова и его характер: «Все его планы рассчитаны на подвиг». Он во многом рассчитывал на чудо, на авось. Это безумно, неправильно и несерьёзно.
Конечно, у всех исследователей Арктики прошлого и настоящего перед глазами всегда был пример Фритьофа Нансена, организовывавшего все свои экспедиции очень качественно, скрупулёзно. Это идеальный пример организации экспедиций, которые всегда получались и приносили результаты. Седов, в отличие от Нансена, авантюрист. Этим он и привлекателен по сей день.
— А чем сегодня ещё объясняется большой интерес к фигуре Седова?
— Я не знаю. А сегодня есть ли большой интерес к фигуре Георгия Седова? У нас в городе это чувствуется, потому что музей активно продвигает эту тему. Книги издаём, ахтерштевни ставим, а так… Если бы был большой интерес, то отремонтировали бы набережную Седова. Ведь уже было и 140 лет Седову, потом 145 лет, и 110 лет с момента возвращения экспедиции в этом году. Как-нибудь кто-нибудь это отмечал?
— То есть вы считаете, что сегодня интереса к этому человеку нет?
— Да, я считаю, что его нет. Просто мы этим занимаемся, и это так звучит в инфополе, будто бы это кому-то надо. На самом деле это отзвуки рекламы нашего продукта: книги, выставки. Я не чувствую интереса к Седову.
Хотя, в современной политической ситуации стоило бы обратить на эту фигуру пристальное внимание.
— Почему?
— Потому что Георгия Яковлевич происходит из хутора Кривая Коса области Войска Донского, сегодня это посёлок Седово Донецкой народной республики.
Седова планировали изобразить на купюрах ДНР. Фото из открытых источниковСобственно в ДНР Седов — это один из важнейших героев истории, которого даже собирались изобразить на купюрах республики. Для меня довольно странно, почему Седова до сих пор не подняли на щит. Это было бы актуально и подчёркивало связь Севера, Арктики и новых регионов. Это фигура, которая объединяет страну.
Также фигура Седова подчёркивала бы роль Архангельска как «ворот в Арктику». Сегодня ведь очень модно всё доказывать через историю — фигура Седова и его деятельность в этом смысле прямое историческое доказательство.
— Чем ещё примечательна деятельность Георгия Яковлевича помимо последней экспедиции? Какие достижения могли бы раскрыть его как исследователя?
— Георгий Яковлевич был гидрографом. Помимо экспедиции к Северному полюсу он также принимал участие в ещё двух арктических экспедициях: на Новую Землю, где он занимался картографией и в экспедиции на реку Лену. Нельзя сказать, что это были прорывные истории. Имя Георгия Яковлевича навечно связано с последней экспедицией. Его главный научный вклад также связан с походом на Северный полюс.
С ним на борту находились два начинающих учёных Владимир Юльевич Визе и Михаил Алексеевич Павлов — будущие светила арктической науки, трудами которых пользуются до сих пор. Например, трудом Визе «Арктические моря Советской Арктики», которые сейчас переиздаются почему-то под названием «Российской Арктики» — это выдающийся учебник 1948 года, который, несмотря на идеологические вставки, помогает обучать современные поколения исследователей Арктики.
Михаил Алексеевич обнаружил в Арктике серебросодержащее свинцово-цинковое месторождение, которые мы сегодня знаем как Месторождения Павлова. Результаты походов по Новой Земле дали важные результаты в минералогии, гидрографии, геологии.
А вообще стоит сказать, что эти три знаменитых пропавших экспедиции Русанова, Брусилова, Седова, весь этот скандал с их одномоментным исчезновением в одном году — невероятно громкая история, которая послужила толчком к развитию арктической науки с точки зрения изучения льдов и расстановки в Арктике радиостанций. Именно тогда стало понятно, что без радио в Арктике делать нечего.
Первый радиоконтакт в Арктике случился между барком «Эклипс» и транспортом «Таймыр». «Эклипс» тогда как раз искал экспедиции Русанова, Брусилова и Седова, а «Таймыр» с «Вайгачом» шли из Владивостока в Архангельск. Если бы тогда не произошло этого радиоконтакта, то они бы тогда тоже все могли потеряться. Радио в Арктике — важнейшая история.
Фото Пинегина Н. В. Морской лёд в апреле. Бухта Фоки, архипелаг Новая Земля. Весна 1913 года. Из фондов Северного морского музеяВ следующей части нашей беседы мы продолжим обсуждение личности Георгия Седова и его вклада в современную науку. Мы расскажем, почему Георгий Яковлевич не захотел возвращаться из смертельного похода на Северный полюс. Обсудим с Евгением Тенетовым, как ещё повлияла на нас и исследование Арктики эта выдающаяся историческая личность? Как образ старшего лейтенанта Седова отражается сегодня в общемировой культуре и с чем это связано?
Обо всём этом мы расскажем в следующем выпуске «Смыслов Арктики».